Николай Рерих. Одержание

Новый взгляд на практическую психологию

Николай Рерих. Одержание.

ТЕМЫ ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ

«Одержание чудовищно разрослось. Все слабовольное, неустойчивое, колеблющееся захвачено этим явлением мрака. Более половины людей одержимы, оставшиеся в большинстве случаев находятся под темными влияниями и часто действуют под внушением тьмы».Грани Агни Йоги, 1, 159.

Н. К. Рерих.

ОДЕРЖАНИЕ

(Выдержки из рассказа)

«Всё-таки не верю я в то, что вы об одержании рассказываете. Просто это какие-то подсознательные рефлексы мозга, мало ли что мы читаем, слышим и видим. Затем все это забываем, а извилины мозга где-то хранят и при случае выявляют то, что нам уже кажется как совершенно постороннее», - так говорил мне в Урге приятель, который по своему служебному положению считал, что скептицизм будет наилучшим признаком достоинства.

Никогда не следует настаивать и стараться убеждать. Часто нужно лишь обратить внимание, и жизненный поезд сам сменяет свой ход, смотря на этот знак семафора. Не настаивая, приятелю было рассказано ещё несколько случаев, объединённых мыслью об одержании.

 Гойя. Сон разума порождает чудовищ

Рассказали о тибетском роланге - воскресении трупов, но, конечно, скептик только пожал плечами - даже, мол, и говорить об этом не стоит. Рассказали о случае в Америке, где высоко интеллигентная особа говорила, что в неё вселился её умерший жених и контролирует всю её жизнь, даёт советы, указания и проявляет такую отделённость от её сознания, что причиняет ей недомогание не только духовное, но даже переходящее в область физическую. Наш скептик заметил, что... в практике суда эти случаи безответственного сознания общеизвестны, но это его нисколько не убеждает. Рассказали ему, как китайцы указывали, что в хотанского Дао-Тая вселился убитый им Титай, причём указывалось, насколько убийца принял некоторые характерные привычки убитого, и само лицо убийцы в самое короткое время характерно изменилось.

Скептик опять только пожал плечами. Прошло несколько дней, и однажды наш скептик вечером пришёл, имея какой-то странный вид - видимо, он был чем-то смущён и искал лучший повод рассказать о чём-то. Наконец он не выдержал: «Послушаешь ваши сказки – а после начинают происходить всевозможные странности. После нашей последней беседы… я заглянул к китайскому фотографу. Он женат на простой бурятке, совершенно безграмотной. Я знаю их очень давно. Я заметил, что китаец был несколько печален, в чем-то изменился, и поэтому я спросил его, не болен ли он. “Нет, - ответил он, - со мною все в порядке, но с моей женой плохо. Я не знаю, как ее лечить. Недавно она начала рассказывать очень странные вещи! Она говорит, что кто-то овладел ею – не один, а двое одновременно. Бог знает, откуда она берет эти странные слова. Кажется, один из них утонул. Другой умер от перепоя… Мы знали много таких случаев дома, в Китае”.

Я попросил его позвать жену. Она вошла. Она всегда была маленькой и хрупкой, но сейчас выглядела еще тоньше… Я спросил: “Не хотите ли вы выпить чаю со мной?” “Нет, - ответила она, - он запрещает мне пить чай с вами, потому что вы не верите и желаете мне вреда”. “Кто запрещает тебе?” “О, это всегда он, немец”. “Какой немец? Скажи мне, откуда он?” “Хорошо, - я скажу. Один – Адольф, другой – Феликс. Они во мне вот уже три недели!” “А откуда они?” “Некоторое время назад один мужчина пришел к моему мужу забрать фотографии. Это был толстый немец, может быть, вы видели его на улице; у него было какое-то дело. Эти двое были с ним. Он ушел, но двое остались и стали приставать ко мне. Один из них - Адольф - стал после войны кули во Владивостоке. Он утонул, когда вышел на лодке в море. Другой – Феликс – тоже немец, и он всегда пил и ужасно ругался!”

И так она продолжала рассказывать мне о том, что они заставляли ее делать, как они вынуждали ее есть много мяса, особенно недожаренного, потому что они любили его с кровью. Они также предлагали ей пить вино, потому что оно им очень нравилось. Один из них, пьяница, постоянно уговаривает ее повеситься или перерезать себе горло, и тогда они могли бы помочь ей все исполнить.

Бурятка рассказала мне все, о чем мужчины говорили ей. Кажется, они много путешествовали на корабле, особенно один из них. Он, должно быть, был моряком. Вы только подумайте, она дала мне названия и описания городов, о которых не имела ни малейшего понятия. Потом она говорила о кораблях и применяла такие технические термины, которые может знать только человек, чувствующий себя на паруснике, как дома…

Сегодня я второй раз посетил их… Я знаю эту женщину давно, и она производит на меня сейчас совсем иное впечатление. Она не просто говорит или говорит чепуху, как это бывает при параличе или в патологических случаях, с которыми я часто имею дело в моей практике. Нет, здесь я ясно вижу нечто чужеродное, ей не принадлежащее, с бесспорной и характерной психологией. Когда она повторяет фразы, сказанные моряком, можно точно почувствовать речь моряка, и моряка нашего, сегодняшнего времени. И то же самое с речью другого человека, пьяницы; это, несомненно, один из несчастных, кого война забросила в далекие земли Сибири».